Обо мне

Приветствую Вас!  

 

Меня зовут Людмила Палиенко. Я  рада общению с Вами.

 О САЙТЕ

   На его страницах  вы найдете информацию  о  гистогенезе соединительной ткани, о  том, что это одна из самых интересных и загадочных тканей в нашем организме, о роли стволовых клеток костного мозга в регенерации   тканей после повреждения.

   О СЕБЕ И О ТЕХ, ЧЬЯ НЕОЦЕНИМАЯ ПОМОЩЬ ПОЗВОЛИЛА МНЕ РЕАЛИЗОВАТЬ СЕБЯ. БЛАГОДАРНОСТИ.

    После окончания в 1973 г. Саратовского Государственного Университета им. Н.Г. Чернышевского, я работала научным сотрудником в  Курганском НИИ ортопедии и травматологии (сейчас РНЦ "ВТО" им. акад. Г. А. Илизарова).   "Мой творческий интерес"  был сформулирован в самый первый год моей работы и был  тесно связан с выходом в 1973 году книги А. Я. Фриденштейна и К. С. Лалыкиной  "Индукция костной ткани и остеогенные клетки-предшественнки". Эта книга распахнула передо мной  мир невероятно интересной проблемы исследования клеточных источников регенерации костной ткани, функция которых,  тесно связана с кроветворением. Эта книга, как казалось мне тогда, давала ответы на многие вопросы. Однако по мере углубления в проблему и получения уже первых результатов собственных наблюдений, у меня возникали вопросы, ответы на которые я не находила не только у А. Я. Фриденштейна, но также у других исследователей закономерности функционирования остеогенного резерва во взрослом организме.

  Благодаря  организаторским способностям профессора Г. А. Илизарова, в Зауралье был создан научно-исследовательский институт ортопедии и травматологии, в который со всей страны съехались молодые талантливые специалисты разных специальностей. На работу в институт  меня принимал доктор Анатолий Андреевич Девятов. Талантливый хирург, глубоко мыслящий,  скромный человек, он сделал очень много для  развития и внедрения в медицинскую практику метода дистракционного остеосинтеза. Начинала я работать в лаборатории цитологии, которой руководила Розалия Яковлевна Галанова. Она занималась разработкой иммунологических аспектов дистракционного остеосинтеза. И первые мои работы были связаны с исследованием ферментов в лейкоцитах крови у ортопедических больных, леченых методами Г. А. Илизарова.

   Розалия Яковлевна была (к сожалению, её уже нет, как и А. А. Девятова, в живых)   большой души  человеком, она имела активную жизненную позицию, живо интересовалась новыми идеями, новыми направлениями в  исследовании проблемы ререгенрации костной ткани. Именно с ней мы начали осваивать и внедрять в нашей лаборатории метод монослойного культивирования клеток костного мозга, разработанный  А. Я. Фриденштейном. К великому моему сожалению, продолжать и заканчивать исследования в этом направлении мне пришлось без неё. Светлую память о ней и благодарность я ношу в душе своей.

   Лаборатория цитологии входила в экспериментальный отдел, которым руководил Владимир Иванович Филимонов, представитель Челябинской школы исследователей эритропоэтина. Он и его сотрудники, среди которых были О. В. Недоспасов, Ю. П. Балдин, Володя Тетерин, приехавший поле окончания 2-го Московского Мед. Института, и другие исследователи, разрабатывали проблему остеопоэтина (по аналогии с эритропоэтином) - специфического белка сыворотки крови, который они пытались выявить у  больных и у животных на разных стадиях удлинения конечности. В лаборатории радиологии работали Ира Третьякова и Женя Шоно, приехавшие после окончания МГУ. Мы были молоды, очень дружны, а главное, искали, осваивали новые методы исследования, обсуждали полученные результаты, делились наблюдениями, планами и были переполнены  желанием действовать. Мы вместе отдыхали. Зимой катались на лыжах в лесу, который начинался буквально рядом с институтом. Летом собирали грибы, которые водились в Курганском лесу в больших количествах.

    Мне повезло, как сказал недавно В. В. Путин, "везет тому, кто везет".  В 1977 г. Гос. Комитет по науке и технике  Минздрава СССР   объявил Грант  на  исследование  актуальной  проблемы в медицине. Предложенная мною тема экспериментального изучения динамики стволовых клеток костного мозга в трубчатых костях при удлинении конечности по Илизарову получила Грант и  финансирование. Были выделены  дополнительные ставки для  новых сотрудников,   экспериментальные животные (собачки),  куплено необходимое оборудование, реактивы, среды для культивирования клеток костного мозга.  В рамках темы была запланирована и моя кандидатская диссертация. В то время наша лаборатория входила уже в состав отдела радиологии. Собачек  нам оперировали  хирурги экспериментального отдела  вначале Петр Федорович Переслыцких, потом Анатолий Александрович Шрейнер. Они же наблюдали животных после операции, проводили рентгенологический контроль удлинения конечности, описывали рентгенограммы. Их квалифицированная работа в значительной степени обеспечила четкость выполнения экспенримента и его успех.

    На  разных сроках удлинения конечности у животных мы проводили полный клинический анализ крови. После эвтаназии, осуществляли забор крови для приготовления  сыворотки, вычленяли трубчатые кости (удлиненную и интактные), из которых вымывали костный мозг. Суспензию клеток высевали во флаконы с питательной средой и культивировали в термостатах.  Изготавливали  мазки  костного мозга, считали развернутые цитомиелограммы и парциальные эртробластограммы, метили клетки Н³–тимидином, используя  методы  авторадиографии и тимидинового «самоубийства»,  определяли их пролиферативную активность. Вся работа проводилась в боксе в условиях высочайшей стерильности, её навыки я получила  ещё в Университете, где материалом исследования в моей дипломной работе была непатогенная форма стафилококка.

    Методика монослойного культивирования клеток костного  весьма  трудоемкая. Мы заходили в бокс с биологическим материалом в 10 часов утра, делали небольшой перерыв на обед и выходили из бокса, как правило, в 9-10 часов вечера. Забор материала для работы в боксе проводили один-два раза в неделю.  Всё остальное время уходило на анализ результатов предыдущего эксперимента. Захваченные невероятно интересной проблемой, мы работали с большим увлечением, не жалея  сил.

   Мои девочки,  мои дорогие бесценные помощницы: Светочка Толмачева (сейчас Светлана Васильевна Меринова), Мариночка Спирёва, Тамара Ивановна Нефёдова.   Они были «моими руками».  Схватывали всё буквально на лету. Дважды объяснять не надо было. В боксе мы работали втроем: Света, Мариша и я. В обязанности Светы входило также приготовление и инактивация сыворотки, работа с изотопом. Она ставила методику авторадиографии.  Мариша окрашивала мазки костного мозга и вместе с ней мы проводили подсчет цитомиелограмм. Девочки много читали специальной литературы. Работая на ставках лаборантов, они, фактически, выполняли работу научных сотрудников.

   Светочка, большая умница, у неё было несколько публикаций в сборниках молодых ученых, но её не утвердили на ставку младшего научного сотрудника. Руку к этому приложил влиятельный в институте, но недостойный человек, имя которого я не хочу здесь упоминать. Пусть судит его собственная совесть.

   Томочка, клинический лаборант с большим стажем, работала с мазками крови. В её обязанности входило также снабжение лаборатории реактивами и  обследование ортопедических больных, она брала у них мазки крови, подсчитывала формулу и количество ретикулоцитов.  Каждый четко знал свои обязанности  и с полной ответственностью относился к ним. Планировать, разрабатывать эксперимент, следить за ростом культур, работать с ними, окрашивать и подсчитывать колонии фибробластов, обрабатывать и анализировать  полученные данные, согласовывать и разрешать  все возникающие по эксперименту, и не только, вопросы входило уже в мою компетентность.

Этот снимок сделан Олечкой Березовской, которая училась на биофаке в МГУ и у нас выплняла дипломную работу.   Слева направо: Тамара Ивановна Нефедова (на заднем плане), я, Мариночка Спирева и Светочка Толмачева.

   Отдельно я хочу рассказать  о не менее дорогой моему сердцу Фаине Александровне Копыловой. Это невероятно добрый, отзывчивый, остро чувствующий чужую боль Человек с большой буквы. Она работала в нашей лаборатории препаратором,  убирала и стерилизовала бокс, готовила всю посуду для работы с клетками крови и  костного мозга. То, как она мыла флаконы для культивироввания -  было настоящим ритуальным действом!  С каждым она разговаривала, убеждала и просила быть чистеньким. В то время у нас практически не было одноразовых пластиковых флаконов Ру и мы использовали стеклянные бактериологические баклажки с плоскими стенками. Их необходимо было очень  тщательно мыть, промывать сутками проточной водой, потом несколько раз ополаскивать бидистиллированной водой, сушить заворачивать в специальную бумагу и стерилизовать. Отдельно готовились  резиновые пробки, которые затем подвергались автоклавированию и всё это делала Фаина Александровна. Мы были за ней, как за каменной стеной. Она готовила нам обеды во время экспериментов и никогда не уходила домой раньше нас. Мы её любили, глубоко уважали и высоко ценили её  труд. У неё можно было учиться тому, как любой труд можно превратить в творческий процесс. Все деньги, которые нам платили за  рационализаторские  предложения, выполненные по теме наших исследований, мы собирали, чтобы купить достойный подарок ей на день рождения первого января. С тех пор я каждый Новый Год, встречая его,  желаю ей здоровья.

   Жизнь у Фаины Александровны была не простой, но она никогда ни на что не жаловалась. Помню, она плакала только однажды от обиды. Проработав в радиологии 5 лет в контакте с изотопами, она не получила надбавку к пенсии только потому, что была оформлена не как санитарка, а как препаратор, что, по мнению чиновников, далеких от реальности, не давало право на получение надбавки. Этот факт, конечно же, свидетельствовал о некомпетентности сотрудников отдела кадров института, но был и моим упущением, до сих пор чувствую свою вину. Мои попытки найти справедливость не увенчались успехом, чиновничья рать была непреклонна.

На этой фотографии мы с Фаиной Александровной. Она слева.

   Фаина Александровна одна воспитывала двоих детей. После работы у нас, она брала ещё ночные дежурства в больнице. Лежачие больные ждали её как Бога и называли наша Фаечка.  Она всех тщательно перемоет, перестелет постель, накормит. На таких Людях, как Фаина Александровна земля Русская держалась и держится, но им почему-то всегда живется очень трудно…

    Мы контактировали в работе с сотрудниками онкодиспансера, которые облучали нам клетки для приготовления фидера.

   Юрий Николаевич Бахлыков, сотрудник лаборатории гистологии, учил нас со Светой  гистологическим методам исследования, мы готовили препараты селезенки. Во время удлинения конечности в организме животных возникал дефицит кроветворных клеток и селезенка опустошалась. Это был весьма интересный факт.  Юрий Николаевич помогал мне делать фотографии для отчета и для диссертации. У него - золотые руки и огромный опыт в изучении морфологии дистракционного регенерата. Я была очень рада за него, когда узнала, что в 2006 году он защитил докторскую диссертацию.

   С большой теплотой вспоминаю сотрудников информационного отдела, которые всегда держали нас в курсе самых последних новинок литературы по  рзным направлениям научной мысли. Особенно дружны мы были с Наташенькой Коваль. Она хорошо знала английский язык, переводила мне обзоры, научные статьи по моей тематике. Когда я уезжала по работе в Москву, с ней оставалась моя собачка, мой Додик.  Они обожали друг друга. У Наташи  он чувствовал себя как рыба в воде, ему  позволялось всё.

   Мы сотрудничали и были дружны с Валерией Георгиевной Троховой. Блестящий хирург,  остроумный, отзывчивый и не ординарно мыслящий человек, она всегда давала ценные советы. Помню, она  сообщила мне, что в книжный магазин поступило всего четыре экземпляра уникальной по тем временам книги «Киевская Псалтирь», которая была в одном футляре с книгой Г. Вздорнова «Исследование Киевской Псалтири». Две книги купил Педагогический институт, одну – Валерия Георгиевна и одну – я. Великолепное красочное издание. Из этих книга я узнала много интересного  о Христианской Религии.

  С Валерией Георгиевной мы исследовали способность инактивированной сыворотки крови ортопедических больных на разных сроках удлинения конечностей стимулировать рост колоний фибробластов из костного мозга животных. Сыворотка многократно увеличивала рост колоний.  Эотот факт свидетельствовал о том, что  стимулирующим эффектом обладают  белки её низкомолекулярной фракции, которые, после её нагревания при 56⁰ С в течение 30 минут, не теряли своей специфической активности. Благодаря Валерии Георгиевне и профессору А. Д. Ли, который в то время был директором Института Усовершенствования Врачей при КНИИЭКОТ, моя диссертация была включена в ближайший Ученый Совет и получила «добро» на внешнюю защиту.

   Я с  благодарностью вспоминаю профессора Арнольда Марковича Хелимского, который предложил включить меня в список кандидатов на престижную тогда Премию Ленинского Комсомола.

  Профессор Сергей Иванович Стецула  работал в институте заместителем директора по науке всего два года, но оставил большой след в моей памяти. Он читал нам - молодым специалистам лекции по микроциркуляции и  её роли в репаративных процессах. Позже, когда я изучала регенерацию кожных ран у ожоговых больных, я поняла всю значимость того, на что он обращал наше внимание. У Сергея Ивановича была своя концепция гистогенеза клеток соединительной ткани, в том числе остеогенных клеток, но он с большим интересом относился к нашей работе и всячески её защищал от нападок тех, кто считал, что метод культуры клеток костного мозга не явлется информативным для выявления источников регенерации костной ткани. Это непонимание, а порой и полное неприятие наших исследований сохранялось довольно долго. Постепенно теряла к ним интерес и Розалия Яковлевна. В конце концов она уволилась и уехала в Саратов.

     Отношение к нашей работе в институте резко изменилось, когда был получен Грант из Минздрава, о чем я писала выше, на проведение исследований в выбранном нами направлении. Тем более, когда в 1980 году  центральный научный журнал «Бюллетень экспериментальной биологии и медицины» опубликовал нашу первую статью «К вопросу об участии стромальных клеток-предшественников костного мозга в регенерации кости при чрескостном остеосинтезе».  Из научных центров Канады, США,  Франции, Нидерландов, Бельгии и Финляндии поступили заявки на оттиск этой статьи.  Научный мир уже был наполнен фактами о существовании в костном мозге загадочной популяции клеток соединительной ткани, и каждый новый факт  вызывал огромный интерес. Буквально через несколько лет начался настоящий бум в исследовани свойств этих клеток, который вылился в целое научное направление - клеточную биологию.

   И, наконец, было бы в высшей степени не справедливо, если бы я не вспомнила о собачках, использованных в эксперименте. Они отдают нам  свои маленькие тельца, для того, чтобы мы познавали законы функционирования своего тела. Физиолог И. П. Павлов поставил памятник Собаке в знак великой благодарности.  Памятник собачкам, которых оперировали для наших  исследований -  в моем сердце. В учении Майя я отношусь к Солнечной Печати, имя которй Белая Собака (ОК). Ведущие энергии этой Печати – Сердце, Преданность, Любовь.   Это значит, что по своему определению собака просто не может являться инициатором зла, она лишь вынуждена отвечать на него. Тот, кто придумал поговорку "злой, как собака", переложил свою вину на другого, что очень свойственно человеку нашего времени. В мире вывели породу собак-убийц, это же надо до такого додуматься! Технократическая цивилизация подходит к своему завершению и демонстрирует такие перлы ненависти и злобы ко всему живому и к самой жизни на Земле, что только диву даешься. Но Добро всё равно победит и человек станет Телом Света - воплощением Любви  самого Бога. Так что, если   и возникают проблемы в общении с собаками, то в этом  вина людей  целиком и полностью. Царь Соломон сказал Лошади и Собаке: вы будете первыми друзьями человека и первыми после него предстанете перед Богом...

   Когда исследования были закончены, я написала отчет.  Тема имела солидное внедрение: 4 изобретения, множество рац. предложений, много публикаций, в том числе в центральной печати, поэтому была одобрена в Министерстве - деньги Гранта были потрачены не зря. К этому времени из института уже уехали почти все мои единомышленники: А. М. Хелимский, В. И. Стецула, В. И. Филимонов, Ира и Женя Шоно вернулись в Москву, Володя Тетерин уехал с женой в Германию. Р. Я. Галанова  работала в Саратове, В  Харьков уехал А. А. Девятов. Произошла очередная реорганизация научных подразделений института, в результате которой все сотрудники моей лаборатории были переведены в экспериментальный отдел, а я оставалась в лаборатории радиологии. Фаина Александровна и девочки уволились,  я ушла в творческий отпуск. Написать отчет и изложить полученные данные – это одно, а в диссертации нужно было дать трактовку полученным результатам, которые никак не укладывались «в прокрустово ложе» общепринятых воззрений на гистогенез клеток соединительной ткани и клеток крови. Об этих результатах я  расскажу в других статьях.

   Здесь же скажу о том, что у меня не было сомнений в их достоверности.   Каждая цифра, каждый факт были многократно перепроверены и пропущены «через сердце». Что бы я ни делала, в голове была только одна мысль, один вопрос, почему кроветворные клетки, которые не могут строить костный регенерат, его строят, а клетки, которые не способны к миграции – мигрируют из интактных костей в оперированную кость.  Ответа   не было. Эта мысль содержала в себе парадокс. Помните, у А. С. Пушкина: «…и опыт – сын ошибок трудных, и гений – парадоксов друг».

    В то время в г. Баку Т. С. Альтшуллер и   А. Б. Селюцкий  разрабатывали теорию решения изобретательских задачь (ТРИЗ). В своих книгах они писали о том, что задачи ТРИЗ не поддаются обычной логике, для их анализа необходимо уметь  мыслить парадоксами. А что это значит - "уметь мыслить парадоксами"? Теперь я знаю, что это такое. Надо  измотать болтливый ум, довести  его до такого состояния, чтобы он «ОТКАЗАЛСЯ" дать ответ, которого нет в этой реальности.   Это - своеобразная медитация, высшая степень концентрации ума, когда в голове остается только одна   парадоксальная мысль. Именно эта вибрация (а мысль - это вибрация)  позволяет войти в резонанс с вибрациями информационного банка Планеты, где есть ВСЁ, и «на правильно заданный вопрос всегда будет дан ответ».  При этом  сознание (вполне реальная энергетическая структура нашего тела) перемещается в другую реальность и  человеку открывается внутреннее видение его проблемы, которой фактически нет, ибо проблему, парадоксальную по своей сути, создает незнание. Это внутренне видение - другая форма существования разума, в другом измерени.

   Каждому «показывают» то, что ему нужно. Д. И. Менделеев увидел "свою таблицу химических элементов", а я – «свою клетку», распластанную на эндостальной поверхности кости. В её цитоплазме находились клетки, состоящие из ядра и маленького ободка цитоплазмы. И я сразу осознала, что фиксированная клетка производит мобильные  стволовые кроветворные клетки и стволовые клетки соединительной ткани. Последние я потом назвала индуцибельными клетками соединительной ткани (ИКСТ). Произошло также мгновенное осознание их биологической роли в организме.  Они мигрируют в рану, интенсивно делятся и созревают. Индукторами этого процесса являются детерминанты разрушенного коллагена.  Когда эти клетки  образуются в большом количестве (в период формирования грануляционной ткани в зоне повреждения) в организме возникает дефицит стволовых кроветворных клеток. И, наоборот, в условиях физиологической регенерации их образуется значительно меньше, чем кроветворных клеток. И те и другие - осуществляют реализацию защитно-трофической функции соединительной ткани. Они - родственны, потому что у них одна родоначальная клетка, фиксированная в эндосте, и в то же время, они - разные по функциям, но у них есть одно общее свойство. На разных этапах выполнения своей миссии они становятся клетками, способными поглощать либо продукты распада тканей, либо микроорганизмы, либо антигены, либо и то и другое одновременно. Все мои результаты укладывались теперь  в четкую схему. Каждому факту я могла дать логическое объяснение. Причем, всё было настолько взаимосвязанным, что начав предложение на первой странице, через запятую можно было описать всё содержание  диссертации, закончив предложение на её последней странице.

   Есть замечательные слова у великого немецкого поэта и мыслителя И.В. Гёте: «В руках ученых часто бывают части, но очень редко священная связующая нить». Я смогла её добыть в глубинах своего разума!  Это было достойное завершение исследований, для получения результатов которых  приложено много физических и творческих  сил  других людей. И в этом смысле - один в поле не воин. Но вот осмысление полученных результатов, прозрение,  осознание  Истины - это процесс, который осуществляется в одном, конкретно взятом разуме - ведущего эти исследования.   Эта миссия выпала на мою долю. Это была далеко не лёгкая доля. Кто помнит  действительность, в которой мы жили тогда, тому не надо объяснять тот факт, что творческие усилия часто заканчивались для того, кто их предпринимал, полной потерей веры в жизнь и её справедливость. Но я "стояла на плечах гигантов", которые до меня проделали огромную работу по изучению гистогенеза клеток соединительной ткани, они давпли мне духовную силу, которая помогала преодолевать  трудности физической жизни. И я счастлива, что мне тоже удалось внести свою лепту в  эту область теоретических исследований, которая традиционно связанна с именами отечественных авторов.

   Есть цель - а это причина всего, что происходит с человеком и вокруг него. Опыт просветления и получения новых, Истинных знаний - это был самый значительный и самый глубокий опыт в моей жизни. Я осознала также, что я не есть только это физическое тело. Моё сознание расширилось до осознания своей Божественной сущности, своего вечного пребывания "в здесь и сейчас".  На Земле мы находимся каждый отдельно и всё вокруг нас,  одиночество здесь - это большое испытание.  Там, в другой реальности, я целую вечность была одна!  Я была - пустота и всё было во мне. Все проявленные миры были во мне. Это был восторг! Огромная Любовь обрушилась на меня. Я бы даже не называла это любовью в земном понимании, это было ПРИНЯТИЕ ВСЕГО. Негатив не исчез, но существовал отстраненно, самое главное, его не было во мне.  Одна моя коллега Наташа Петровская, сделала заключение: "Людмила, ты разожгла костёр, вокруг которого многие греются". И на здоровье.  Каждый из нас, просыпаясь утром, имеет право сказать: " Я есть Бог!" и это - правда, ибо там в глубине, в центре своего истинного Я - мы едины с Богом.

     Для меня этот опыт оказался знаковым ещё и потому,что повернул мои усилия в сторону поиска духовных знаний. Благо, вскоре с перестройкой хлынул огромный поток эзотерической литературы, в которой я ориентировалась безошибочно, ибо первоисточник мне был уже известен. Интуиция безошибочно подсказывала, где истинные знания, а где - шелуха, на которую не стоит тратить время.

    Диссертацию я защищала в Институте Биологии Развития им. Н. К. Кольцова в  Москве.  Там я встретила понимание и живое участие на всех этапах моей подготовки к защите. Мне помогали Николай Григорьевич Хрущов и  Татьяна Владимировна Мичурина, они принимали у меня экзамен канд. минимума по гистологии, Танечка привезла мне в гостиницу билеты для сдачи экзамена, когда я ещё только готовилась к нему. Мои выводы о том, что фибробласты костного мозга способны к миграции и имеют единый гистогенез с клетками крови подтверждали мысли Николая Григорьевича о том, что фибробласты в очаг воспаления мигрируют из костного мозга. Виктория Ивановна Канторова любезно приглашала меня к себе домой, когда в гостинице не было мест. В их лаборатории, которой заведовал  Владимир Иванович Миташов, меня всегда встречали с доброй улыбкой, после защиты диссертации организовали небольшой банкет.   Как важно делать людям добро просто так, по велению души своей, ничего не требуя в замен. Человек, которому согрели вниманием душу, помнит об этом всю свою жизнь и его ответные импульсы наполняют энергетику людей добром и любовью. Прошло уже 30 лет, но для меня это время ничего не значит. Все, о ком я пишу, живы в моем сердце.

   Защита диссертации прошла успешно. А. Я. Фриденштейн, мой  рецензент, в заключении сказал, что даже, если он и не согласен с выводами диссертации, автор имеет право на свою трактовку полученных данных. Это был поступок настоящего ученого, твердо стоявшего на своих позициях, что, однако, не мешало ему уважать чужое мнение.  Вскоре моя диссертация была утверждена  ВАКОМ. Закончился мой пятилетний срок трудового договора в лаборатории радиологии и я уехала из Кургана в Днепропетровск.

   Здесь я  работала научным сотрудником вначале в НИСе, потом в  ЦНИЛ Медицинского института (сейчас Днепропетровская Медицинская Академия). По роду своей деятельности я сталкивалась с разнообразными моделями репаративной регенерации,  наблюдала течение этого процесса у больных с разной патологией, обследуя биопсийный, операционный материал, мазки костного мозга, крови, отпечатки раневых экссудатов. Эту проблему я смогла  осмыслить шире и глубже вникнуть в суть процесса формирования грануляционной ткани и в биологию клеток, образующих её. С благодарностью вспоминаю сотрудничество с хирургами, которые поставляли в лабораторию гистологии материал для исследования. Многие из них делали диссертации не только ради карьерного роста, они разрабатывали  новые методы лечения. С ними было интересно работать, мы обогащали друг друга новыми знаниями и в результате возникало неординарное решение той или иной проблемы.

     С Вячеславом Федоровичем Ушаковым мы изучали влияние веществ, используемых в промышленности, в том числе их гепатотропное действие, на органы мелких лабораторных животных (это были серии токсикологических исследований). Я проводила морфологические исследования репаративного процесса  в экспериментальной работе Алесандра Ивановича  Новикова, который изучал влияние перфторана на заживление  желудочно-кишечных швов, осложненное острой массивной кровопотерей. С кафедрой урологии мы сотрудничали длительное время. С Юрием Ивановичем Удовицким, Анатолием Владимировичем Люлько и Викором Петровичем Стусем судьба свела меня не только по работе. Они оперировали и лечили мою сестру, продлив ей жизнь еще на десять лет. В научных разработках сотрудников кафедры ортопедии и травматологии  Леонида Макаровича Алмаза и Александра Евгеньевича Лоскутова я изучала популяцию тканевых базофилов и состояние микроциркуляции в капсуле сустава у больных ревматоидным артритом и идиопатическим коксоартрозом, влияние на кроветворение сплавов тяжелых металлов, имплантированных в бедренную мышцу крыс, а также морфогенез в зоне контакта эндопротеза с костной тканью. Особенно плодотворно мы работали с хирургом Ожогового Центра Сергеем  Владимировичем Слесаренко, изучая реакцию клеточных систем организма на ожоговую травму. Именно в отпечатках экссудатов из ожоговых ран, я увидела и смогла описать клеточные формы, которые образуются из стволовой мезенхимальной клетки костного мозга.

    Мне в жизни повезло, я встречала много интересных,  отзывчивых людей. Всех невозможно здесь назвать, но я всех помню и  желаю всем добра и благополучия.